Чужие свои - Страница 98

Веганка говорила спокойно, пытаясь сверкать огоньками, чтобы скрыть боль, но Валерий, как прежде, ощущал каждый всплеск ее эмофона. И ее горе. И воспоминания.

В детстве, болтая с Гадюкой на мыслеречи, он всегда представлял себя в мыслеобразе сверкающим самцом-альфой: ярким, огромным, блистающим разноцветными огоньками. И как забавно тогда сердилась на него веганская подружка: — «Обманщик! Так нечестно. Твой альфа слишком красивый, в жизни таких не бывает»! — «Бывают! — гордо заявлял Лерка Седов. — Я же такой!»

Пришло время нести ответственность за давешние высокопарные рассуждения и родившуюся когда-то в споре простую истину: «Герои должны погибать последними». А если получилось иначе, значит, виноват кто-то другой. Тот, кто не успел или не захотел вовремя вмешаться. Вожди, посредники, дипломаты. Он, Седов.

Гадюка вновь заговорила, от гнева отчаянно вспыхивая в цветоречи, сама не подозревая, что подтверждает его мысли:

— И я знаю, кто виноват! Проклятые альтаирцы!

— Почему ты думаешь, что…… - растерянно начал Седов.

— Знаю, — веганка перешла на мыслеречь, и в сознании Валерия замелькали образы: скопление зеленоватых шаров на фоне голубоватого колечка дыма между сверкающими голубыми гигантами, череда вспышек, взрывающая скопление изнутри и выбрасывающая корабли из газовой сферы, как воздушные шарики, и ударная волна, идущая к бело-голубой двойной звезде.

— Альтаирские шаровые спейсеры, — объяснила Гадюка. — Борны проводили эксперимент в планетарной туманности, но события вышли из-под контроля, и волна пульсаций ушла к Шелиаку. Теджи тоже едва не пострадали — часть излучения дошла до их колоний на Альбирео. Небольшая часть, но им бы хватило. Однако Денеб спасли м'рауги.

— Как это?

— Ну, ты же знаешь, ударная волна — тоже какая-то разновидность энергии. Поток у Альбирео орионцы просто поглотили, съели, а остаток закачали в накопители и преобразователи. Сейчас м'рауги хотят вернуться в сообщество, вот и они и вмешались, решили показать себя. Но и их возможности не безграничны. Веге они помочь уже не смогут.

Ну да, Валерий помнил, что Т'хак говорил об энергаторе, как о вкусной еде. Непонятна была только реакция Альтаира.

— Ты уверена, что виноваты борны? Они ведь тоже пришли на помощь, — осторожно уточнил Седов.

— Уверена. Потому-то альтаирцы и вмешались так быстро — почувствовали за собой вину. Но ведь они даже не предупредили, что ждет тех, кто окажется на пути волны. Мы могли бы успеть, спасти, эвакуировать хоть кого-то!

Валерию не хотелось объяснять, что все равно не успели бы, но змеежительница успела уловить мыслеобраз — воспоминание о рассказе Денисова: окаменевшие сфинксы на красной планете, застывшие под мгновенным ударом артефакта.

— Ты что-то об этом знаешь? — с надеждой спросила Гадюка. Потом, почувствовав его нежелание отвечать, заговорила сама — в мыслеречи:

— Я позвала тебя, Хиляк, сама не знаю, зачем, — сознание уловило знакомый мыслеобраз: человечек, болтающийся на веревочке над окутанными газовой пеленой звездами Шелиака, и — маленькая блестящая змейка, обвившаяся вокруг него в поисках поддержки. — Как друга. Я не представляю, что ты мог бы сейчас сделать, но Пух не раз говорил, что ты умеешь творить чудеса. Сейчас Вегу может спасти только чудо. Я тебя прошу, пообещай мне сделать хоть что-нибудь! Всё, что сумеешь!

— Обещаю, — во Вселенной обитало не так уж много существ, для которых Седов готов был совершить невозможное, но та, что говорила с ним сейчас, занимала в этом ряду свое законное место — одно из первых.

— О чем вы говорили? — спросил Егор, когда друзья вышли на улицу. Во время разговора Поспелов тихо держался в стороне, не пытаясь следить за ходом беседы, и Седов, погруженный в раздумья, совершенно забыл, что детектив не владеет мыслеречью, да и о самом его присутствии, пожалуй, тоже позабыл.

— Я пообещал ей спасти Вегу, — объяснил Валерий. — Но пока не знаю, как. Думаю, тебе стоит вернуться на Альгамбру.

— Так я, наверное, и сделаю. Беспокоюсь о своих. Страшные они тут показывают картинки. Похоже, что-то во Вселенной пошло неладно, — согласился Егор, поднял руку, прощаясь, и исчез, на этот раз практически мгновенно.

Валерий долго бродил по пустынным улицам, заходил в парки, присаживался на скамейки и застывал, уставившись в землю, терзаемый мучительными мыслями. Подозрение, которое вызвали кадры хроники, после слов Гадюки переросло в уверенность. Веганцы стали жертвами Кахты, артефаката, отобранного у Денисова.

Жертвы излучения на Шелиаке слишком походили на окаменевших сфинксов с планеты Проклятых, о которых рассказывал Андрей, чтобы это можно было счесть простым совпадением. Как и сфинксы, альтаирцы попытались использовать артефакт, но не сумели с ним совладать. И, несмотря на то, что для испытаний был выбран безжизненный участок космоса, противодействие энергатора новым хозяевам оказалось так велико, что откат достиг обитаемых планет. Колонии веганцев у Шелиака погибли по вине альтаирцев. А значит, вина частично падала и на него, Валерия. Ведь именно он отдал артефакт борнам.

Самым простым решением было бы обратиться к Денисову. Однако не помогли ни коммуникатор, ни пункты дальсвязи, в которые Валерий заходил во время бесцельных блежданий по улицам Реалты, — комм Андрея не отвечал, как будто его хозяина уже не было в этой Вселенной.

Седов не стал доискиваться сложных объяснений, остановившись на самом очевидном — скорее всего, другу удалось пробиться на Альгамбру, а значит, на него сейчас не стоило рассчитывать. Альтаирцы? На вызовы Валерия никто из борнов тоже не отозвался.